В настоящий момент мы стали свидетелями формирования новых реалий в мировой политике, которые затрагивают самый широкий спектр проблем в геоэкономической, геостратегической сфере, выработки модели безопасности. Все более усиливающийся финансовый и экономический кризис может привести к двум противоположным результатам.
С одной стороны, реальная возможность нарастания конфликтогенности, борьбы за ресурсы, размораживание тех конфликтов, которые долгое время находились в статусе нерешенных. Но возможен и другой вариант: отказ от игры с нулевой суммой возможностей во взаимоотношениях между великими державами, переход к открытым стратегиям взаимодействия, поиск решения спорных вопросов не через силовые сценарии, а путем длительного, но в то же время конструктивного диалога.
Я прекрасно понимаю, что подобные слова произносились неоднократно в разных аудиториях, в разные времена и по разным поводам, как, например, после событий 11 сентября 2001 года. Но сейчас после косовского прецедента, после августовских событий в Южной Осетии, возникла реальная возможность перейти от слов к делу. И самую существенную роль в расширении пространства взаимного доверия, выработке новых, более справедливых правил игры, будет играть Турция.
На чем основано это убеждение? Прежде всего, на том, что платформа мира и безопасности, предложенная Анкарой, уже является самым существенным и важным вкладом в решение целого комплекса наболевших региональных проблем. Это не только конфликты в Южной Осетии и Абхазии, где, к сожалению, роль посреднических структур на стадии предотвращения конфликта, оказалась не столь эффективной, это и нерешенный Нагорно-карабахский конфликт. Само наличие этого «болевого узла» создает дополнительные риски политического и экономического характера, препятствует устойчивому и поступательному развитию региона.
Я полагаю, что наши турецкие коллеги прекрасно понимают на примере российского опыта, сколь сложна и неблагодарна миссия посредников при урегулировании конфликтных ситуация, и, возможно, именно поэтому для России, как мне кажется, принципиально важно добиться взаимопонимания по линии отношений Москва-Анкара, в рамках ли кавказской платформы безопасности и сотрудничества, или же в другом формате, который предусматривает как двустороннюю, так и многостороннюю модель развития подобных отношений.
Кавказская стратегия Турции во много прагматична, и Анкара позиционирует себя как позитивный фактор для Южного Кавказа, чему свидетельство футбольная встреча Абдулы Гюля и президента Армении Сержа Саркисяна. Означает ли это, что мы стоим на пороге выработки новой региональной стратегии безопасности? Мне кажется, что определенный повод для оптимизма существует, прежде всего, потому что, те принципы, на которых господин Абдылган прелагает выстроить эту Платформу - это универсальные принципы, на которых основывается деятельность, например, такой авторитетной международной организации, как ОБСЕ. Некоторые эксперты поспешили обозначить инициативу Анкары как сильный пропагандистский шаг, но мне кажется, что сама идея развивается в более серьезном направлении: решение региональных вопросов с учетом многосторонних интересов региональных государств, в первую очередь, пусть даже сейчас между Россией и Грузией существуют непреодолимые противоречия. И при этом активизация региональных сил, так или иначе, приведет к ослаблению влияния внешних игроков.
Подводя итог, хочу сказать, что сотрудничество между Москвой и Анкарой может стать фундаментом для выстраивания новых стратегий взаимодействия в масштабах региона. Мы не знаем в настоящий момент, в каком направлении будут развиваться взаимоотношения между ведущими мировыми игроками даже в перспективе ближайших нескольких лет. В условиях многополярности делать такие прогнозы - сложное и неблагодарное дело. Но все же необходим некий позитивный пример, которым как я полагаю, и может стать новый формат российско-турецких отношений, обращенный в 21 век и избавленный от стереотипов и фобий прошлого столетия.
В настоящий момент мы стали свидетелями формирования новых реалий в мировой политике, которые затрагивают самый широкий спектр проблем в геоэкономической, геостратегической сфере, выработки модели безопасности. Все более усиливающийся финансовый и экономический кризис может привести к двум противоположным результатам. С одной стороны, реальная возможность нарастания конфликтогенности, борьбы за ресурсы, размораживание тех конфликтов, которые долгое время находились в статусе нерешенных. Но возможен и другой вариант: отказ от игры с нулевой суммой возможностей во взаимоотношениях между великими державами, переход к открытым стратегиям взаимодействия, поиск решения спорных вопросов не через силовые сценарии, а путем длительного, но в то же время конструктивного диалога.
Я прекрасно понимаю, что подобные слова произносились неоднократно в разных аудиториях, в разные времена и по разным поводам, как, например, после событий 11 сентября 2001 года. Но сейчас после косовского прецедента, после августовских событий в Южной Осетии, возникла реальная возможность перейти от слов к делу. И самую существенную роль в расширении пространства взаимного доверия, выработке новых, более справедливых правил игры, будет играть Турция.
На чем основано это убеждение? Прежде всего, на том, что платформа мира и безопасности, предложенная Анкарой, уже является самым существенным и важным вкладом в решение целого комплекса наболевших региональных проблем. Это не только конфликты в Южной Осетии и Абхазии, где, к сожалению, роль посреднических структур на стадии предотвращения конфликта, оказалась не столь эффективной, это и нерешенный Нагорно-карабахский конфликт. Само наличие этого «болевого узла» создает дополнительные риски политического и экономического характера, препятствует устойчивому и поступательному развитию региона.
Я полагаю, что наши турецкие коллеги прекрасно понимают на примере российского опыта, сколь сложна и неблагодарна миссия посредников при урегулировании конфликтных ситуация, и, возможно, именно поэтому для России, как мне кажется, принципиально важно добиться взаимопонимания по линии отношений Москва-Анкара, в рамках ли кавказской платформы безопасности и сотрудничества, или же в другом формате, который предусматривает как двустороннюю, так и многостороннюю модель развития подобных отношений.
Кавказская стратегия Турции во много прагматична, и Анкара позиционирует себя как позитивный фактор для Южного Кавказа, чему свидетельство футбольная встреча Абдулы Гюля и президента Армении Сержа Саркисяна. Означает ли это, что мы стоим на пороге выработки новой региональной стратегии безопасности? Мне кажется, что определенный повод для оптимизма существует, прежде всего, потому что, те принципы, на которых господин Абдылган прелагает выстроить эту Платформу - это универсальные принципы, на которых основывается деятельность, например, такой авторитетной международной организации, как ОБСЕ.
Некоторые эксперты поспешили обозначить инициативу Анкары как сильный пропагандистский шаг, но мне кажется, что сама идея развивается в более серьезном направлении: решение региональных вопросов с учетом многосторонних интересов региональных государств, в первую очередь, пусть даже сейчас между Россией и Грузией существуют непреодолимые противоречия. И при этом активизация региональных сил, так или иначе, приведет к ослаблению влияния внешних игроков.
Подводя итог, хочу сказать, что сотрудничество между Москвой и Анкарой может стать фундаментом для выстраивания новых стратегий взаимодействия в масштабах региона. Мы не знаем в настоящий момент, в каком направлении будут развиваться взаимоотношения между ведущими мировыми игроками даже в перспективе ближайших нескольких лет. В условиях многополярности делать такие прогнозы - сложное и неблагодарное дело. Но все же необходим некий позитивный пример, которым как я полагаю, и может стать новый формат российско-турецких отношений, обращенный в 21 век и избавленный от стереотипов и фобий прошлого столетия, сообщает .
